* * *
«My heart will go on and on…»
За окном занимался рассвет. Джеймс нехотя поднял голову, лежавшую на руках, и потянулся. Все мышцы от неудобного спанья на стуле затекли и теперь болели.
Ксю сидела на койке, притянув колени к груди, и смотрела на него. По-видимому, она о чем-то задумалась, потому что не сразу заметила, что Норрингтон смотрит на нее в ответ, а когда заметила, то страшно смутилась и покраснела.
- Не пугай меня, Джеймс!
- Я не сам себя рассматривал, Ксю. Я вас не пугаю, я просто на вас смотрю.
Он поднялся со стула и снова потянулся, на этот раз всем телом. Ксения хихикнула, глядя на него.
Джеймс обиделся.
- И ничего смешного!
- Да ладно. – она зевнула. – Выпусти меня отсюда, я хочу есть, а ключ найти не смогла.
- А если буря не утихла? – на самом деле он знал, что шторм стих. Качка стала намного слабее, да и грохота волн больше не было, только обычный плеск. Ему просто не хотелось ее отпускать.
- Утихла. Ну выыыыыыыпусти! – Ксю скорчила умильную рожицу. Джеймс не удержался и рассмеялся.
- Еще бы ты нашла ключ. – он достал его из кармана кюлотов и открыл дверь. Ксения стремительной птичкой выпорхнула за дверь. Снаружи тут же донесся неприличный хохот матросов, как всегда, подумавших о том самом.
- Мужланы. – буркнул Джеймс себе под нос и пошел на гальюн.
На обратном пути из каюты его перехватила Элизабет, взволнованная и растрепанная, но отчего-то ее лицо прямо-таки светилось, и улыбка довольной кошки не сходила с губ. Не иначе, нашла способ открыть клетку Воробья.
«Отчего она его не выпустила тогда? – задал сам себе вопрос коммодор и тут же нашел ответ. – Да потому, что его все равно схватили бы. И того гляди, убили бы раньше, чем мы прибудем в порт. А мисс Суон умнее, чем я думал… Конечно, если это именно то, о чем я подумал»
- Джеймс, Джек хочет поговорить с тобой. – Элизабет не стала ходить вокруг да около.
- И о чем же? – буднично поинтересовался Норрингтон, застегивая камзол на ходу.
- Он знает, как помочь твоей подружке вернуться домой. – одним махом выдала Лиззи.
В трюме было холодно, сыро. Норрингтону было совершенно неясно, как он может дышать затхлым воздухом. Как там смог выжить три недели Джек Воробей?
- Кто такая Тиа Далма? – спросил Джеймс после того, как Джек выложил ему все, что знал и думал по этому поводу.
- Моя… гм… знакомая. – вывернулся пират. Выглядел он плачевно – осунулся, побледнел, похудел. Словом, показывал, как может выглядеть узник корабельного карцера, проведший в нем долгое время. – Шаманка. Ведьма. Наверняка знает, как помочь. Смекаешь?
- Ты уверен в своих словах?
- Также, как и в твоих насчет моей казни.
Джеймс пожевал губы, смерив Воробья подозрительным взглядом.
- Как к ней попасть?
Пират расплылся в улыбке. В полумраке сверкнули золотые зубы.
- Очень просто, коммодор. Поможет… мой компас.
- Компас? – нахмурился Норрингтон. – У тебя его не отобрали?
- А кто сказал, что он у меня? – хитро прищурился Джек. – Лиззи…
Элизабет, стоявшая за спиной Джеймса, ни мало не смущаясь, задрала подол и извлекла привязанный изнутри к корсету компас, не обращая внимания на зардевшегося коммодора.
- Держи. – она кинула компас Воробью, удачно попав между прутьев решетки. Тот поймал его и с щелчком откинул крышку. Картушка закрутилась и встала на одно место.
- Он не указывает на север… - пробормотал коммодор, глядя на стрелку.
- Зато указывает на то, что ты хочешь. Больше всего. – вкрадчиво проговорил Воробей. Черные непроницаемые глаза встретились с серыми и ясными. Взгляд пирата словно гипнотизировал, убеждал лучше всяких слов и денег, но Джеймс не сдался.
- Откуда я знаю, что ты хочешь? Может, этот компас показывает на логово пиратов, которые помогут тебе освободиться.
- Правильно, ты не знаешь. Но это единственный способ отправить твою подружку туда, откуда она явилась. Впрочем, не уверен что ты этого хочешь. – небрежно сказал Джек, захлопнув крышку компаса, подкинув его в воздух и поймав за шнурок.
Джеймс продолжал твердо смотреть пирату в глаза, однако знал, что тот прав.
- Допустим, не хочу. И что с того?
- То, что тогда компас будет показывать не на хижину Тиа Далмы, а на Ксению. И черта с два ты ее отправишь домой. Но подумай – что ее ждет здесь? Мрачная жизнь портовой проститутки, согревающей постель пиратам и разному сброду. – продолжал Джек, прогуливаясь вдоль решетки. – А вот если Тиа Далма сумеет отправить ее домой, она вернется к родным, близким… возможно, мужу или возлюбленному…
Ушлый пират попал в точку.
- С чего ты решил, что у нее есть муж? – мигом ощетинился Джеймс. Сзади послышался тихий смешок Элизабет, стук шагов босых ступней и скрип лестницы.
- Ничего я не решал. Я предположил. – наигранно удивленно ответил Воробей. – Но если тебе так не нравится мое предположение, я могу и отказаться. Все, я отказался, доволен?
Заискивающая улыбка на желтовато-бледном лице казалась оскалом черепа. Норрингтон поморщился, отворачиваясь.
- И как же мы определим, что курс верен? – бросил он в пустоту карцера.
- А это уже не твое дело, Норрингтон.- протянул Джек за его спиной. – Или ты не веришь мне? Поверь, я желаю девчонке только добра. А от порта Ройала добра ждать не приходится. Я много чего слышал, Джеймс… - он выделил последнее слово, в первый раз называя коммодора по имени, - и думаю, что она заслужила возвращения. Даже такой ценой.
Норрингтон резко обернулся.
- А ты уверен, что она хочет вернуться?
- Разве я могу быть в чем-то уверен? – вопросом на вопрос ответил Джек. Впервые в его глазах Джеймс увидел незнакомую серьезность, и – подумать только! – тоску…
Он протянул руку, и Джек уронил в нее компас, накрыв его ладонью.
- Поверь старому пирату. – серьезно сказал он, глядя в глаза коммодору. – Так будет лучше.
Джеймс поколебался, но взял компас и пожал руку Воробью. Несколько секунд спустя он уже поднимался по лестнице наверх. Джек проводил его задумчивым взглядом.
- Это ж надо было. – проворчал он, поворачиваясь лицом к борту. – Ну что ж, будем надеяться, что старушка Тиа Далма вытащит и Ксению… и меня. Йо-хо, йо-хо… опасности по мне…
Джунгли. Затхлый запах свалявшейся, мокрой травы. Приторный, душный аромат тропических цветов. Тень огромных листьев. Длинные, извивающиеся змеями лианы. И мутная, сине-зеленая вода, которую взрезает нос крепкой добротной лодки, опасно накреняющейся под тяжестью четырех человек. Поскрипывают уключины, весла с тихим плеском погружаются в воду.
Джеймс с чувством глубокого удовлетворения наблюдал, как Воробей исправно работает веслами, звеня тяжелыми кандалами. От него не было слышно ни звука, разве что недовольное сопение выдавало его злость.
Ксения и Элизабет сидели на корме, то и дело сталкиваясь плечами и вымученно улыбаясь друг другу.
Чем дальше они углублялись в джунгли, тем сумрачнее становилось вокруг. Воздух был спертым, тяжелым, вода все более мутнела, уже совершенно потеряла прозрачность вода. У корней деревьев, у обрывов с торчащими из земли изломанными корнями, тростником, травами, сгущалась тьма. Джеймс достал со дна лодки припасенный факел и зажег его. В сумерках начало что-то поблескивать.
Внезапно Ксю, устремив взгляд темных взгляд в темноту, вскрикнула.
- Ой! Что это?!
Головы Элизабет, Джека и Норрингтона, как одна, повернулась в ту сторону.
- Это? – хмыкнул Воробей, вернувшись в исходное положение. – Это всего лишь прислужники Тиа Далмы. Негры из какого-то там племени.
По пояс в воде, в сумерках стояла негритянка, в темном платье. Черные глаза блестели в отблесках пламени. Услышав возглас Ксении, она не проронила не слова, лишь посмотрела на нее строго, словно старая гувернантка на непоседливую ученицу.
Элизабет хмыкнула. Джеймс смерил ее неодобрительным складом. Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском воды и сопением Джека.
Вскоре вдалеке показалось странное, кособокое строение – что-то вроде хижины на сваях, с крохотным причалом и крышей, сделанной, похоже, из хвороста.
Джек первый выскочил на деревянные доски настила и помог дамам выбраться из лодки. Джеймса он вниманием не удостоил, вместо этого взбежав по хлипкой деревянной лесенке и осторожно постучавшись в дверь.
- Тиа Далма?
Из глубины хижины послышался невнятный женский голос, низкого тембра, что-то с кокетством ответивший.
Джеймс поднялся по лесенке вслед за Элизабет с Ксю, и вошел в хижину.
Это было такое же душное, как и джунгли, помещение с низким потолком, с которого свисали разные баночки, мешочки, связки трав и листьев… Передняя стена проходила сквозь дерево, на котором, свернувшись парой больших колец, лежал желтоватый удав.
За косоватым, видавшим виды столом сидела самая жуткая женщина, которую Джеймс когда-либо видел.
Темные густые волосы были заплетены в множество толстых маленьких косичек, забранных заколками в совершенно немыслимую прическу. Черные глаза были налиты кровью. На скулах, на коже цвета эбенового дерева, едва были видны черные точки крошечных татуировок. Шаманка была одета в платье невероятного фасона – грязно-бежевого цвета, все, словно состоящее из лоскутов. Однако странный наряд еще сохранял остатки былой роскоши – на лифе была видна вышивка золотой нитью с жемчугом, талию перехватывал грязный атласный пояс…
- Что ж, здравствуйте, путники. – низкий, обволакивающий сознание голос очень подходил этой женщине. Она говорила со странноватым акцентом, слегка искажая произношение. – Я знаю, чего вы хотите. – Она обвела взглядом Элизабет, Ксению и Норрингтона. – А ты, Джек?
Пират улыбнулся, сверкнув золотыми зубами.
- Как будто ты не знаешь, чего я хочу, Тиа Далма! Попробуй догадаться, а?
Ведьма смерила его взглядом и иронично улыбнулась.
- Сожалею, Джек. Тут я ничем не смогу помочь. Тот ответственный момент написан у тебя на роду. Я не та, кто прядет твою нить судьбы. Не я решаю, когда ее оборвать.
Воробей взглянул себе под ноги и многозначительно повел бровью.
- Однако, вы пришли не за этим. – Тиа Далма сменила тему разговора. - Вы хотите вернуть ее, - она перевела горящий взор на Ксению, - туда, откуда она пришла. Что ж, я смогу это сделать. Это будет даже быстро. Ждите. А ты, - колдунья кивнула Ксю, - готовься. Если твоя концентрация воли будет недостаточной, тебя может выкинуть не туда, а то и совсем убить. Так что… выбирай сама.
Ксю с потерянным видом опустила голову.
- Вы двое! – шаманка поманила рукой Джека и Элизабет. – Вы будете помогать мне. Джек, принеси воды. Мисс Суон, возьмите вооон ту связку и идите, сожгите ее.
Оба пирата покорно ушли. Тиа Далма тоже куда-то удалилась.
Джеймс остался наедине с Ксенией.
Она подошла к нему почти вплотную.
- Ты будешь скучать по мне. – на темных ресницах сверкнули крохотные слезинки.
- Всю жизнь.
Сердце тревожно екнуло.
- Я не хочу тебя отпускать.
У нее задрожали губы, по щеке скатилась слеза.
- Я люблю тебя.
Он поцеловал ее.
Этот поцелуй был сладким.
Сладость первого поцелуя любви…
Это поцелуй был горьким.
Горечь разлуки и разочарования…
Это поцелуй был соленым.
Между губ проскальзывали маленькие слезинки…
- Пора.
Низкий голос колдуньи прервал поцелуй. Ксю шагнула к шаманке, рукой утирая слезы. Джек, опустив большое ведро, полное чистой прозрачной воды, на пол, тяжело отдувался. В черных глазах прыгали смешинки. Он переводил взгляд с Ксю на Норрингтона, и обратно. Сухие губы растянулись в ироничной улыбке и беззвучно прошептали: «Влюбился…»
Элизабет, напротив, тихо плакала, так же, как и Ксения. Она стояла рядом с Джеком, уткнувшись носом ему в плечо, однако пират почти не обращал на это внимания. Разве что дергался каждый раз, когда его возлюбленная всхлипывала и шмыгала носом.
Тиа Далма пеплом просыпала цепочку в форме круга и заставила Ксю встать в центр. Девушка безропотно проделала это, глядя на Джеймса несчастными глазами.
Ему тоже хотелось реветь, как девчонка, рыдать навзрыд… но он все же мужчина. Он не может себе этого позволить.
Но сердце все равно разрывалось от незнакомой доселе боли…
Шаманка начала выкрикивать слова на незнакомом языке, делая руками плавные пассы, раскачиваясь, как неваляшка, закатив глаза. Вдруг она открыла их и вперилась невидящим взглядом в Джека. Тот поднял ведро и одним махом выплеснул воду на Ксению.
Вода неожиданно поднялась волной и окатила всех с головы до ног. Когда Джеймс протер глаза, оказалось, что одежда его совершенно суха, а пепла посреди комнаты нет и в помине. Как нет и Ксении.
Внутри словно оборвалась невидимая струна.
Все кончено.
Эта любовь была совсем недолгой, и совсем не пламенной.
Но она была.
- Я не возьму платы. – голос шаманки долетел до него как будто издалека. – Идите. Оставьте меня.
Он не помнил, как они добрались до «Разящего», как взошли на борт. Он будто очнулся, но только тогда, когда капитан Хэч осторожно спросил:
- Сплавили девчонку? Сэр?
Норрингтон посмотрел на него так, что Хэч съежился и отступил назад.
- Уходим. – коротко приказал Джеймс. – Курс на порт Ройал.
Он уже направился в свою каюту, когда его окликнул старший офицер:
- Сэр, что делать с пиратом и девчонкой?
Коммодор на мгновение замер, затем обернулся.
- Пирата – повесить. Девчонку – в каюту.
И ушел.
Он недвижно сидел на стуле, глядя прямо перед собой.
Ее больше нет рядом. Она никогда не вернется.
Все кончено.
Осталась одна пустота.
Все равно, что будет дальше.
Спустя полчаса с палубы раздался нечеловеческий вопль. В нем было все – отчаяние, гнев, боль и такая безысходность…
Мгновение спустя – выстрел.
Джеймс вышел на палубу.
Капитан Джек Воробей, с посиневшим лицом, сжатыми кулаками и высунутым языком болтался на рее. Тело слегка колыхалось под порывами ветра. Позвякивали цепь таки и не снятых кандалов.
Прямо под ним, на палубе, распростерлась Элизабет Суон. Ее корсет стал багровым от темной крови, по светлому дощатому настилу расползалось алое пятно. Карие глаза остекленели.
Все, кто были на палубе, непрерывно смотрели на них.
- Что ж, достойный финал для пирата и его шлюхи. – прокомментировал Норрингтон. – Обоих в трюм, заверните в парусину.
В голове осталась только одна мысль.
Жизнь кончена. Смерть Элизабет мне не простит никто.
Деревянный помост скрипит под тяжестью тела палача, переминающегося с ноги на ногу. Ветер треплет волосы. Яркое безжалостное солнце словно выжигает глаза. Монотонный голос прокурора зачитывает приговор. Площадь полна народу. Такой толпы здесь не было даже тогда, когда была несостоявшаяся казнь Джека Воробья. Все хотят посмотреть на смерть бывшего коммодора.
- …приговаривается к смертной казни через отсечение головы.
Барабанная дробь.
- Ваше последнее желание, мистер? – сухой голос палача режет слух.
Он отрицательно мотает головой, становится на колени и кладет голову на деревянный чурбачок.
Палач откидывает ему с шеи волосы. Щекотно.
Слышно, как он со свистом замахивается топором.
Голова Джеймса Норрингтона весело покатилась по помосту, глупо хлопая ресницами. Серые глаза остекленели. Кончик темного тонкого хвостика окрасился кровью.
Тело, словно тюк с соломой, повалилось на спину, разметав руки. Из разрубленной шеи хлестала кровь.
Толпа восторженно заревела.
Безжалостное солнце словно выжигало глаза. Тело пирата болталось на виселице у входа в гавань.
Губернаторская дочь покоилась в могиле.
Имя «Ксения» значит – «гостья».
